)
Леонтьев Е.В.
Материалы экспедиции по сельским населенным пунктам
Идринского района
2009 г.
Мордва
В конце 1880-х гг. в Минусинский округ прибыла партия крестьян-переселенцев мокши из Тамбовской губернии. Разделившись по прибытии, они основали в подтаежных предгорьях Идринской волости две новых деревни – Петропавловскую и Козину. Первая возникла примерно в 10 км к востоку от Малых Кнышей, вторая – севернее в залесенных верховьях Сыды. Просуществовав около 100 лет, Петропавловская (Петропавловка) исчезла к середине 80-х гг. XX в. В течение всего этого времени деревня оставалась единственным в районе пунктом с преимущественно мокшанским населением. Иноэтническую группу в составе ее жителей представляли в основном лишь немцы Поволжья, водворенные в период депортации 1940-х гг.
Первыми жителями Петропавловки являлись Тестовы, Буяновы, Ломкины, Панины, Андины, Криворотовы, Байковы, Ефаркины и др. В настоящее время представители этих фамилий, как указывают информаторы, живут в Больших и Малых Кнышах, а также в Усть-Абаканском районе Хакасии (населенные пункты Усть-Абакан, Тайшеба, Калинино).
По свидетельству старожилов, до последних лет существования села в Петропавловке сохранялся язык мокши, на котором говорили не только взрослые, но и дети. Брачно-родственные отношения связывали петропавловцев с жителями других местных деревень, — Козиной, Карташевой (ныне не существует), Нижней Быстрой. Регулярному общению между ними долгое время служила традиция съезжих праздников на Троицу, после окончания жатвы, на Рождество. Традиционная одежда мокши (шабуры, холодаи (женские рубахи), понкст (холщовые штаны), карь (лапти) бытовали в Петропавловке примерно до 1950-х гг. прошлого века.
Название деревни Козиной, согласно преданию, произошло от фамилии «татарина» Козина, кочевавшего со своей семьей по Сыде до прихода переселенцев. Здесь же течет ручей Козинка, по берегу которого тянется старейшая улица деревни, носящая название «Мордовской». Среди первопоселенцев Козиной информаторы назвали фамилии Тестовых, Андиных, Очиковых, Ясиных, Пугаевых, Кочетковых, Лоскутовых, Понамаревых, Врясовых.
Через 10 — 15 лет после основания деревни, в нее вселились белорусы-переселенцы из села Белая Дубрава Могилевской губернии. Свои дворы они поставили отдельной улицей, которая стала называться «Хохлатской» (первопоселенцы именовали пришлых «хохлами»). Скоро в численном отношении белорусы стали преобладать над мокшей. Ныне «хохлатская» является главной улицей в Козино. Между ней и улицей «мордовской» расположена еще одна улица деревни – «Средняя», которая, очевидно, появилась позднее первых двух. На ней «хохлы» и мокша живут вместе.
Среди козинских белорусов известны фамилии Краско (Красиковых), Дюбанов (Дюбановых), Малычевых, Вороновых, Силичевых, Малышенко.
Дальнейший приток переселенцев способствовал появлению в 7 – 8 верстах от Козиной заимки, а впоследствии небольшой деревни Унор. Кроме хлебопашества, жители ее занимались таежными и кустарными промыслами. Об унорцах старожилы вспоминают в основном как о бондарях. Мокшане в Уноре не жили. Исчезла деревня в 1950-е – 1960-е гг.
В предвоенные десятилетия XX в. рост населения в Козиной сопровождался спорами «хохлов» и мокшан по поводу пользования земельными угодьями. Представители обеих этнических групп старались держаться обособлено друг от друга. Браки между ними бывали сравнительно редко. Такая ситуация сохранялась, по меньшей мере, до начала коллективизации, давшей толчок к расселению мокши.
В период раскулачивания разорению и высылке подверглось большое количество козинских крестьян (Кочетковы, Андины, Очиковы, Пугаевы) преимущественно из числа первопоселенцев. Ссыльных отправляли в Артемовский район, на рудники. Некоторые, не дожидаясь репрессий, сами бросали хозяйства и бежали на р. Сисим, где в это время действовали леспромхозы и золотые прииски. Среди беглецов была и семья самого богатого местного крестьянина Пономарева. Накануне коллективизации он имел в деревне две мельницы, пасеку, маральник, летом нанимал старателей для добычи золота в тайге.
Из рассказов информаторов, складывается впечатление, что раскулачивание сильнее ударило по хозяйствам и благосостоянию мокши. «При колхозах, — доводилось слышать – мордва в Козино жила беднее хохлов». В послевоенное время выселение продолжилось, и сегодня о Козино уже почти не помнят, как о мордовской деревне.
Воспоминания о традиционной культуре козинцев свидетельствуют, что родной язык и традиционную одежду мокша сохраняла здесь примерно до середины XX в. До войны сохранялись и многие обычаи семейного уклада. Были многочисленны, а возможно и преобладали неразделенные семьи из нескольких супружеских пар родителей и женатых сыновей.
После свадьбы девушка уходила из родительского дома с приданным (домотканой одеждой, холстами, украшениями и пр.), которое складывалось в долбленный деревянный сундук. В Поволжье у пензенской мордвы такой сундук назывался парь. Содержимое его являлось во всех случаях неприкосновенным для главы семьи, распоряжаться им могла только хозяйка. В первые годы замужества мокшанка занимала низшее положение в семье жениха. Например, она не должна была сидеть за столом во время общей трапезы: ела стоя, повернувшись спиной к остальным домочадцам.
Православного храма в Козино никогда не было. Для участия в церковных службах жители ездили (ходили) в соседнее село Отрок.
К северо-западу от Козино, в бассейне р. Хабык – правом притоке Сыды во второй половине 1880-х гг. возникла еще одна деревня с мордовским населением, Ново-Березовка. Первыми жителями ее являлись русские и мордва-эрзя – уроженцы Пермской, Нижегородской и Тамбовской губерний[1]. По свидетельству письменных источников, появлению Ново-Березовки предшествовал конфликт между переселенцами и старожилами. Общества расположенных по соседству деревень Екатериновки, Большой и Малый Хабыки не желали уступать в пользование новоселам часть обработанных ранее угодий. Память об этом конфликте сохранилась в преданиях ново-березовцев: «Пахать приходилось по косогорам, «чалдоньё» земли не давало. Зыковых и Гавриных, когда те первыми устроились здесь, грозили убить, заставляли работать на себя. Продолжалось так, пока один умный человек из Идры не написал для Зыкова грамоту, как будто тот пришел и поселился здесь со своими, по воле царя. Тогда чалдоны отступились и землю поделили»[2]. Противостояние способствовало резко негативной оценке сибиряков в восприятии переселенцев. Нижегородская эрзя не считала их даже русскими: «чалдоны — нация такая, говорят только по-русски».
Среди эрзи первопоселенцами Ново-Березовки являлись Зыковы, Гаврины, Тестовы, Вождаевы, Майданкины, Горбачевы, Михеевы, Ошутовы, Калинкины, Сустуговы, Шугуровы и др. В отличие от Козиной, мордва в Ново-Березовке изначально селилась смешано с русскими новоселами, не образуя своих «краев» или улиц. Этнически смешанные браки встречались здесь с первых лет существования села. Все это, очевидно, являлось следствием того, что село основывалось русскими и мордвой вместе. Другую мордву в районе ново-березовские старожилы-эрзя не знают. В отношении мокши из соседней деревни Мензот говорят: «Не наш народ, не мордва, мокша какая-то»[3].
В годы войны в селе тоже были поселены депортированные немцы. Большей частью они жили здесь компактной группой на «горе». Многие из них живут там и по сию пору.
В 1897 г. в Ново-Березовке был построен православный храм с главным престолом во имя Св. Архистратига Михаила и приделом во имя Св. Николая-Чудотворца. Работами по его возведению руководил деревенский плотник эрзя Логин Горбачев. Согласно легенде, решению общины о начале строительства способствовало чудесное знамение: с того места, где стоит храм, жители, однажды, услышали звон церковных колоколов. В 1930-е гг. по приказу районных властей храм закрыли, устроив в нем склад зерна. Внутреннее убранство церкви, однако, сохранялось. Ново-березовцы воспрепятствовали выносу и уничтожению икон, устраивая для этого даже ночные дежурства. Вновь храм начал действовать в 1943 г., и продолжает до сегодняшнего дня. Кроме церкви Михаила Архангела, в окрестностях Ново-Березовки на горе Кортуз была часовня, куда на главные праздники ходили крестным ходом местные жители.
Как и множество других сел Идринского района, Ново-Березовка имеет вытянутую вдоль дороги линейную планировку. Главная улица села им. Ленина тянется на расстояние почти четырех километров. Отдельные части ее имели до революции свои названия: «Гора» — на въезде со стороны Идринского, далее «Средняя», и «Салба». От «Салбы» с правой стороны отходит улица Октябрьская или «Смолянка»; по рассказам прежде на ней жили смолокуры, занимавшиеся сидкой дегтя. Старейшей же улицей считается «Кусканай» (им. О. Кошевого), пересекающая главную магистраль по направлению к д. Екатериновка.
Село Ново-Березовка примечательно наличием большого числа домов досоветского времени, постройки конца XIX – начала XX в. Результаты обследования их предполагается опубликовать позднее в виде отдельной статьи. Здесь же пока укажем, что наиболее распространенным типом в селе является дом четырехкамерной крестовой планировки, включающий в себя два хозяйственных (сени и кладовая) и два жилых (изба и горница) помещения.
тип А тип Б
- – сени
- – «казенка»
- – изба
- – горница
- — печь
Жилая часть такого дома занимает примерно 40% внутреннего пространства. Крыша имеет форму высокого шатра, подклет – средний или высокий в 5 — 7 венцов. Внутренняя планировка соответствует северно-среднерусскому типу – печь в избе развернута к противоположной от входа стене. Как видно на схеме, постановка дома по отношению к улице является различной: более характерен тип «А» — избой к проезжей части; тип «Б» — изба обращена во двор — встречается в основном на «кусканае» — старейшей улице села. При такой постановке, уличная сторона дома является обычно «глухой», т.е. либо вовсе без окон, либо с одним, двумя окнами. Аналогичным образом дома стоят в «пермяцкой» деревне Екатериновка.
Кроме жилищ крестового плана, в Ново-Березовке встречаются также двухкамерные постройки по типу «изба – сени», без подклета, под двухскатной крышей.
По свидетельствам старожилов и некоторым внешним признакам, такие дома тоже иногда можно датировать началом XX в. Чаще они встречаются на «горе» и «кусканае». Причем в последнем случае отмечена постановка вдоль проезжей части с «глухой» уличной стеной. Жилища данного типа интересны тем, что они были, прежде всего, характерны для мордвы в местах ее исконного проживания.
В ряде случаев удалось зафиксировать остатки традиционной застройки усадеб. Судя по ним можно говорить о бытовании дворов П-образного плана. Были выявлены интересные особенности в оформлении наличников домов, которые с различными вариациями встречаются практически во всех обследованных нами населенных пунктах района.
Заключение
Продолжением работы по изучению этнической истории населения Идринского района могут служить экспедиции, имеющие целью сбор материала по следующим темам:
— «Русские старообрядцы Верхней Сыды» (н.п. Адриха, Инокентьевка, Екатериновка, Никольское); важное значение в рамках данной темы имеет вопрос о расселении и толках (согласиях) здешних староверов.
— «Мордовское население Идринского района» (н.п. Мензот, Б. Салба, Колдыбай); предстоит конкретизировать представление о местах проживания мокши и эрзи в данном районе.
— «История депортации немцев Поволжья на юге Среднего Енисея» (н.п. Идринское, Б. Кныши, Ново-Березовка);
— «Села переселенцев-белорусов Идринского района» (н.п. Романовка, Кара-Беллык).
